МЕРТВЫЙ МАЛЬЧИК
Это случилось совсем недавно, пару недель назад: я только-только успела вернуться на работу и до сих пор плохо сплю по ночам.
Не потому, что боюсь, что он отыщет меня и в Москве – я прекрасно понимаю, что это слишком далеко, да и нет ему резона цепляться именно ко мне.
Просто потому, что то, что я видела, серьезно изменило мою картину мира, в которую теперь приходится как-то вписывать то, что монстры из легенд действительно существуют, и, может быть, не только они?
Раньше я очень любила ужастики, а теперь не могу их смотреть… Теперь я не вижу в них ни сюжета, ни спецэффектов, ни актерской игры – замечаю только ту часть, которую включили в фильм, чтобы хорошенько напугать зрителей, и невольно начинаю размышлять: а выдуман ли этот сюжет сценаристами? Или он взят из жизни?
***
…По правде говоря, я не собиралась этим летом в отпуск. Планировала его – даже деньги еще с зимы начала откладывать, – но чуть позже, в сентябре. Однако к июлю я окончательно осатанела из-за того, что не была в отпуске почти год, и это очень удачно совпало с письмом из отдела кадров, в котором сообщалось, что по закону я должна до конца августа взять две недели. Сначала я опешила, понятия не имея, на что потратить неожиданно возникшее свободное время, но потом скорее порадовалась. Лето в Москве выдалось холодным, так что одной возможности съездить туда, где потеплее, было достаточно, чтобы обрадоваться.
Первую ошибку я сделала, еще когда размышляла, куда же все-таки поехать. Бердянск оказался самым бюджетным вариантом, кроме того, выяснилось, что это единственное туристическое место на Украине, откуда еще можно спокойно взять билеты обратно. По всем прочим направлениям билеты были уже распроданы, и неудивительно – ехать домой я собиралась в последних числах августа, как раз когда юг переживает массовый исход туристов.
Ошибка заключалась в том, что, боясь приехать в никуда, я забронировала отель за две недели до предполагаемого отъезда на Украину, хотя совершенно не представляла, где он находится, и далеко ли до него ехать от ж/д вокзала. О том, что отель находится в районе Колонии, где рядом нет ничего, ни магазинов, ни кафе, а до центра города около десяти километров, я узнала только в поезде, когда ничего сделать уже было нельзя… Я не привыкла «менять коней на переправе», тем более что хозяин отеля собирался встретить меня на вокзале с табличкой, и было бы очень некрасиво объявлять, что я передумала, отказавшись в последний момент – такое только в песне Сardigans «Erase and Rewind» прокатывает…
Правда, визитку тетки, предлагающей жилье, я на всякий случай сохранила – решила, что оплачу пока только три дня проживания в глуши, и, если что, у меня всегда останется шанс оттуда сбежать и провести вторую половину отпуска в более цивилизованном месте…
Номер оказался отличным: чистым, светлым, с мягкой кроватью и круглосуточной горячей водой. Вот только его дверь выходила прямо на улицу – выяснилось, что в отеле все номера похожи на какое-то недобунгало, – и, если честно, это меня немного напрягло. Особенно после того, как я услышала, что со следующего дня остаюсь в отеле одна: женщина с дочкой из Клина должны были уезжать в десять утра, а Татьяна из Липецка – в половине шестого, появления же других постояльцев не ожидалось: никто не бронировал номера на ближайшие дни. Наверное, я слишком тогда зациклилась на этой новости, потому и не заметила другой важной вещи: все, кто готовился завтра садиться на поезда, были неприлично, до одури счастливы, что покидают это место.
Несмотря на то, что сразу по возвращении вновь впрягаться в рабочее ярмо.
Несмотря на то, что к морю в следующий раз получится выбраться только через год. В лучшем случае.
Впрочем, тогда я не увидела в этом ничего странного. Просто решила для себя, что люди все разные, кому-то даже отдых может надоесть.
В первый для меня и последний для всех остальных вечер мы даже посидели немного за столиком возле отеля. «Немного» – потому что как только за пределами круга света от лампы стало совсем темно и со всех сторон начал раздаваться пронзительный стрекот сверчков, бывшие отпускники расползлись по комнатам, объяснив это тем, что на следующий день предстоит тяжелая дорога. Я бы, может, еще посидела во дворе – рано еще, нет и полуночи, но не в одиночестве же это делать?
Хозяин отеля тоже уехал домой, как делал практически каждый день (как я потом узнала, обычно он старался уехать пораньше, пока еще светло и ходят маршрутки, но в этот день отчего-то задержался, так что провел с нами лишний час, звоня то в одну, то в другую службу такси, но везде ему отказывали, говорили, что так поздно в Колонию никто не поедет; повезло ему звонка после пятого и то лишь потому, что он позвонил старому таксующему другу), так что компанию мне составить было некому, кроме дворового пса. Да и тот давно спрятался в будку, не показывая оттуда носа.
Так что я просто пошла спать – в конце концов, прошлые сутки я провела в поезде и очень устала.
Утром никого из других постояльцев уже не было, а из одной из опустевших комнат доносился жестяной звон ведра: хозяин отеля, уже успевший вернуться, делал обычную после отъезда гостей уборку…
Заглядывать туда, где совершенно определенно велась активная уборочная деятельность, я не стала, решив, что лучше сразу отправлюсь в город, погуляю по набережной и, может быть, поеду куда-нибудь на экскурсию. Однако, когда я покинула номер, мой взгляд кое-что привлекло.
Отчетливый маленький след на гранитной плитке. Детский, не больше 32 размера.
Он выглядел так, словно его оставил ребенок, который, наступив в целебную азовскую грязь, специально не стал ее оттирать, а, наоборот, постарался извазюкаться посильнее.
Я бы, наверное, даже не заподозрила ничего такого – еще вчера вечером в отеле среди постояльцев был один ребенок, Лина, так что логичнее всего было бы решить, что след оставлен ею, но я точно знала – этого просто не могло быть. Лину уложили спать раньше, чем к ней присоединилась ее мама, ночью она никак не могла отправиться к лиману, чтобы перепачкать там ноги. А след был оставлен именно ночью – в этом никаких сомнений. Когда я ложилась спать, пол был абсолютно чистым…
Я попробовала спросить о его происхождении у Владимира, хозяина отеля, но тот не сказал ничего вразумительного. Промычал что-то о своей занятости, и выдал версию, что след оставил «какой-нибудь соседский пацан».
Ну конечно. Соседский.
Я пробыла там меньше суток и уже успела понять, что соседей, да еще таких, кто отпустил бы ребенка на улицу ночью или ранним утром, у нас нет. Жилых домов поблизости вообще нет. Есть другие гостиницы, но ближайшая от нас – примерно в 400 метрах.
А рядом с отелем если что и есть, так это камыши. Целые километры камышей – с одной стороны и безлюдный лиман – с другой.
Спорить с хозяином гостиницы я, впрочем, не стала. Просто попрощалась с ним и пошла в сторону остановки маршрутки…
В этот день я много что успела сделать. Ходила в музей экзотических бабочек. Плавала на скоростном катере на остров Дзендзик. Cфотографировала памятник Бендеру и Балаганову. Часов с трех дня и до заката лежала на пляже с книгой…
Не по себе мне стало, когда пришло время возвращаться в отель.
Вроде бы идти недалеко, километра полтора, не больше, но дорогу эту приятной не назовешь. Большую часть времени она пустынна, и я даже знаю, почему. Проходит этот путь вдоль лимана, который дико, нет, ДИКО воняет – несмотря на то, что мне известно, что это всего лишь сероводород, в изобилии содержащийся в лечебной грязи, вдыхать ЭТО все равно не хочется. Кажется, что пахнет тухлятиной. Что из сотни чаек, собравшихся на мелководье, как минимум четверть давно скончались, и потому от воды так тянет мертвечиной…
Только представьте, иду я по направлению к гостинице, стараясь дышать через раз и рассматривая круги солончаков (которые выглядят, кстати, совсем как круги на полях в кино про инопланетян), и вдруг слышу сзади тихое бормотание.
Останавливаюсь. Оглядываюсь. Никого. Пока стою, никаких подозрительных звуков нет, но стоит двинуться вперед, и они тут же появляются…
Я не была уверена, что странный неразборчивый шепот мне не мерещится, но шаг все равно прибавила, желая как можно скорее оказаться на шоссе, пусть и не слишком загруженном, но все равно в разы более оживленном, чем ведущая через лиман дорожка…
Когда я оказалась на обочине шоссе, голос стих, и я без приключений добралась до отеля.
То есть, я так думала, что без них. Все приключения начались ночью.
Надо сказать, что двери номеров в отеле довольно хлипкие – не крепче дешевых пластиковых окон. Звуконепроницаемости, понятно, никакой – любая реплика, произнесенная во дворе, в номерах была слышна почти так же отчетливо.
Так что, пока я сидела за ноутом, я имела прекрасную возможность наслаждаться звуками из окна – стрекотанием, хлопаньем от ветра полотенец и собачьим лаем.
А когда выключила компьютер и легла спать, услышала кое-что еще.
Тихие шаги. Хлюпающие – словно под моими окнами внезапно, всего за пару часов разлилось болото.
Сначала я пыталась это игнорировать. Отвернулась от двери – тем более что меня нервировала тень от развевающегося на ветру полотенца, прекрасно различимая на вставленном в дверь стекле. Старалась побыстрее уснуть, не прислушиваясь.
Не стала разворачиваться в сторону окна я и после явственного стука в окно – вместо этого я стала активно убеждать себя, что это просто ночной дождь… Я знала – ходить там просто некому. В отеле я одна. Владимир давно уехал домой.
Версия с дождем расползлась по швам, когда, повернув голову, я увидела, что полотенечная тень сильно изменилась. Расползлась в стороны и потеряла свои прямоугольные очертания.
Я осторожно поднялась и на цыпочках двинулась в сторону двери, желая выглянуть на улицу, чтобы узнать, что же там происходит.
Сделать это я не успела. Из-за двери послышался голос.
Очень похожий на тот, что я слышала, когда шла по лиману, но куда более разборчивый.
– Мама, ты на меня сердишься? – донеслось снаружи. – Прости, что я тебя не послушал и не вылез из воды, когда ты просила. Почему ты ушла без меня? – в голосе слышалось искреннее ребяческое раскаяние. – Открой мне, пожалуйста… Пожалуйста-пожалуйста. Я больше никогда не буду вести себя плохо…
Парадоксально, но в этот момент я почувствовала что-то вроде облегчения.
Просто ребенок. Заблудился.
Страшно мне стало лишь секунду спустя.
«Какой, к черту, ребенок? Какая мать оставит ребенка на пляже до ночи? Даже самая страшная мегера, желая воспитать сына, только сделает вид, что уходит, а потом все равно к нему вернется. Какая мать позволит сыну возвращаться от моря в одиночку?».
Еще страшнее стало, когда я осторожно приподняла жалюзи и посмотрела на того, кто стоял у моей двери.
Когда-то это, наверное, был маленький худенький светлокожий мальчик лет пяти-шести.
Теперь у него не осталось ни худобы – руки, ноги и туловище пришедшего казались безобразно раздутыми, ни бледности – даже в скудном свете луны было видно, что тело у него – черное или скорее даже черно-зеленое. И это… нечто стояло сейчас у двери, вцепившись в дверную ручку, и умоляло его впустить, разрешить посмотреть мультик и не наказывать, пожалуйста, не наказывать.
Я осторожно, стараясь не привлекать внимание, опустила жалюзи и сползла на пол, впервые радуясь, что жалюзи на окне вообще есть, а также тому, что на стекло в двери наклеена непроницаемая пленка.
Правда, стекло сейчас казалось мне очень плохой защитой.
Я не сомневалась, что распухший от морской воды мальчик сможет сломать его в секунду, если только захочет. А он вполне мог и захотеть этого, потому… потому, что перед тем, как жалюзи легло на место, он поднял на меня глаза, а значит, знал теперь, что ломится не напрасно, в номере правда кто-то есть... В тот момент я почему-то обратила внимание на его губы – меня удивило то, что они кажутся такими тонкими, а потом поняла, в чем же дело. Губ у него просто не было – наверное, их съели рыбы, – потому я прекрасно видела и его нижние, и верхние зубы.
Снова ложиться на кровать теперь было совершенно невозможно, так что я ползком – боялась, что на ноги подняться не смогу, так тряслись коленки – добралась до ванной и закрылась на щеколду. «Если он вломится, по крайней мере, между нами будет еще одна закрытая дверь».
С собой я взяла телефон – практически бесполезный сейчас, учитывая, что в нем не было забито ни одного украинского номера, даже с Владимиром и его женой мы договаривались посредством переписки в Интернете, и симка стояла московская с отрицательным балансом. Но несмотря на все это, он все равно позволял себя чувствовать хоть немного увереннее. Еще я прихватила с собой плеер с наушниками – надеялась с помощью музыки защититься от «Откройоткройоткрой…» мальчика, призывы которого к тому времени превратились в одно длинное слово, и поток бесконечных «Открой» прерывался лишь жалостными всхлипами. Однако, послушав музыку около пяти минут, я со страхом ее вырубила и больше уже не включала до утра. Испугалась, что мальчик может зайти ко мне в комнату, а я это не услышу из-за громкой музыки…
Решилась выйти я лишь после того, когда поняла, что мальчиковы просьбы стихли уже больше двух часов назад, а на часах уже 9:05 утра.
Дверь номера, к счастью, по-прежнему была заперта, а замок – нетронут.
Но подумать, что мне все приснилось, я не могла. Слишком вескими были доказательства.
Замок был весь вымазан вонючей грязью с крупинками песка.
Под дверью обнаружилась гигантская лужа воды.
А полотенце, которое я повесила сушиться еще вечером, оказалось прокушено в нескольких местах.
Точно такие же следы иногда остаются на подушках в ситуации, когда кто-то впивается в подушку зубами, не в силах больше терпеть боль, вгрызающуюся в него изнутри…
Как только Владимир явился в отель, я тут же отправилась к нему, требовать объяснений.
Сначала он упорно молчал, но после того, как я показала ему полотенце, сдался и все рассказал.
Вот что я узнала.
Несколько лет назад – он тогда только отстроился и принимал первых посетителей, в гостинице остановилась мама с маленьким сыном. Спокойно прожила в отеле неделю и собиралась провести в Бердянске еще столько же… Если бы не случилось несчастье.
В тот день море было неспокойным, почти штормовым. Но, поскольку у сына имелись надувной матрас и «нарукавники», он не отплывал от берега далеко, плескался на мелководье, а в воде было много других людей, женщина, сделав ему одно замечание, позволила еще поплескаться… А потом, когда прикрыла глаза шляпой от солнца, видимо, задремала – из-за жары сморил сон – и проснулась только через полтора часа, когда волны еще усилились. Все купальщики к тому времени выбрались на берег… а мальчик на смешном детском матрасике бесследно исчез. Никто не признался в том, что видел, как волны его уносили, но это тем не менее произошло…
Тело так и не нашли, что само по себе странно. Азовское море – мелкое море, в нем нет таких бездонных глубин, как в Черном.
Погибший ребенок должен был отыскаться – рано или поздно. Но не отыскался.
Безуспешно прождав неделю, женщина в отчаянии вернулась домой, в Россию.
В тот год ни о ней, ни о ее сыне больше ничего не было слышно. А в следующем августе одна из постоялиц вдруг пожаловалась на то, что ночью слышала детский голос, умолявший его впустить.
– Он приходит далеко не каждую ночь, – сказал хозяин отеля. – Чаще всего он реагирует, если один из номеров занимает молодая женщина, отдыхающая в одиночестве, но пару раз было, что он стучался и к семейной паре.
Вдруг сообразив, каким сюром, должно быть, выглядят его слова и какую плохую рекламу он делает своему отелю, Владимир поправил:
– Очень может быть, что ты его больше не увидишь, пока ты здесь. И он ни разу не причинил никому физического вреда. Даже когда злился.
Очевидно, Владимир считал, что этим убеждает меня остаться, однако упоминание о том, что этот мальчик – не то призрак, не то зомби – еще и разозлиться может, лишний раз убедило меня в том, что пора отсюда тикать. Второй такой ночи мне не вынести. К тому же, если он такой безобидный, то почему тогда сам Владимир тут не ночует? Боится?
Я наплевала на то, что у меня оплачена еще одна ночевка в этом отеле. Как и на то, что женщина – гостиничный гид извиняющимся тоном сказала «Сегодня мне вам нечего предложить. Завтра должен освободиться номер на одного человека, а сейчас у меня есть только коттеджи для большой компании».
Просто поехала на вокзал и, найдя там людей с табличками, возвещающими, что они сдают жилье, выбрала самую недорогую однокомнатную квартиру, что мне смогли предложить…
Как можно дальше от Колонии.
Недалеко от Приморской площади.
По ночам я старалась наглухо запираться, не показывая носа за дверь, а купаться либо ходила на Центральный пляж, либо ездила на Косу, в сторону санатория «Азов».
Все последние дни я старалась держаться подальше даже от маршруток, которые ездили в Колонию, однако, когда я стала собирать чемодан, выяснилось, что я собиралась в такой спешке, что забыла в прежнем отеле часть магнитиков и, что самое неприятное, книгу с обратным билетом.
На магниты я могла забить, но не на билет.
Я должна была вернуться назад…
То, что билет был забыт, я обнаружила вечером накануне отъезда, а в старый отель решила поехать с утра, рискуя опоздать назавтра на поезд. Вариант, в котором я еду в прежний отель к ночи, показался мне даже хуже, чем теоретическое опоздание.
Когда я приехала в гостиницу и встретила Владимира, тот сразу вынес мне забытое, но при этом был как-то очень печален и молчалив.
Проследив за направлением его взгляда, я заметила, что он то и дело смотрит в сторону собачьей будки, возле которой лежит какая-то черная гора, я подошла ближе.
Выяснилось, что гора – это не гора. Это наш Лобо, удивительно добрый пес – Владимир брал его как охранника, защитника, агрессора, однако благодаря тому, что все отдыхающие его ласкали и угощали шашлыками, он вырос таким, как вырос.
Позволял себя гладить всем отдыхающим, никогда не рычал, не огрызался и даже подавал лапу.
Теперь он лежал бесчувственный. Мертвый.
Его торс казался неестественно бочкообразным. Я пригляделась и поняла, что, судя по тому, как это выглядит, скорее всего, у него внутри полным-полно воды.
Около собачьей головы была разлита лужица этой самой воды, а шерсть на морде оказалась испачкана какой-то черной слизью.
Вот тебе и «Не причиняет вреда»…
Увидев, что Владимир вынес из подсобки лопату, я помогла ему отнести целлофан с распростертой на нем собакой к выкопанной яме, а после распрощалась.
Теперь я уже в Москве, но по-прежнему продолжаю отслеживать новости из Бердянска, выискивая что-то подозрительное, и буду делать это до тех пор, пока сезон не кончится окончательно, на следующий же год я снова этим займусь.
Мне не дает покоя то, что если убийство собаки действительно на его совести, то, вероятнее всего, мертвый мальчик убьет снова.
Когда в очередной раз разозлится на женщину, принятую им за маму, но ею не оказавшейся… А может быть, даже вовсе без повода.
Источник: http://ssikatno.com/news/mertvyj_malchi … 10-09-1679
» На фотографиях в группе кун стоял с какой-то немного страшноватой тян. Лицо у него было грустное, а в ее глазах застыл какой-то странный свет.